Я, Сергей Мачинский, родился 20 ноября 1974 года в Смоленске в семье военнослужащего. В детстве сменил восемь школ — по числу гарнизонов. Другой жизни не знал, поэтому окончил военное училище. Стал офицером, и 25 лет отслужил в шести разных регионах Российской Федерации. Вышел в отставку после военной травмы. Большую часть своей жизни посвятил поиску погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. Сначала это было увлечением, потом стало основной деятельностью. В 2017 году приехал в Ленинградскую область, работал в музее во Всеволожске (музей посвящен битве за Ленинград), руководил поисковой экспедицией.

В мае 2022 года добровольцем ушел на специальную военную операцию. По состоянию здоровья не проходил в действующую армию,
поэтому пошел в частную военную компанию. После окончания контракта губернатор предложил занять пост его представителя в зоне СВО. Затем был избран депутатом областного Законодательного собрания — при условии, что функция специального военного представителя за мной остается.

Постоянно пребываю в зоне специальной военной операции. Говоря о себе и войне, подчеркну, что большая часть моей жизни в той или иной степени связана с войной. Я провожал на войну, я ждал с войны, я уходил на войну…

Война — это состояние, которое делает из человека, хочет он того или нет, убийцу. Один убивает за Родину, другой убивает ради своего
удовольствия или амбиций. Но грань между человеческим и нечеловеческим проходит четко по войне.

В самом начале специальной операции мы столкнулись с тем, что кто-то ее осудил и уехал, кто-то остался и осуждает молча, кто-то безоговорочно поддерживает, но изначально единства не было и, наверное, нет. Я надеюсь, что оно будет.

Люди не до конца понимают, чему мы стали свидетелями и за что мы воюем, и сейчас стоит задача, в том числе и для журналистов, это объяснить.

Наверное, это и подвигло меня к тому, что, прибыв по контракту на СВО, я стал журналистом, сейчас являюсь корреспондентом «Боевой газеты» — это единственное печатное издание, которое выходит только для участников СВО. А недавно вышла моя книга, посвящена СВО. Я не скажу, что это шедевр или высокохудожественная вещь. Это просто мои мысли — мысли человека на войне, мысли человека, которого война меняет, мысли человека, который хочет вернуться с войны — и не всегда у него это получается.

Потому что физическое возвращение — это еще не возвращение с войны. Это — один из этапов понимания того, что ты выжил, что ты дома. А новую жизнь еще предстоит осмыслить и обустроить. Ведь как писал Ремарк, человек, который побывал хотя бы один час на войне — это уже другой человек…

МИРОМ ДОЛЖНА ПРАВИТЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Книга «Эхо войны» состоит из двух частей. В первой — вещи, которые я писал еще до специальной военной операции, участвуя в поисковых экспедициях. Эта часть — о той Великой войне. Но я понял, где-то в середине своего пребывания на СВО, что то, о чем я размышлял и писал до войны, вернулось.

Я вижу таких же людей, я вижу такие же судьбы, я вижу ту же идеологию с противоборствующей стороны — идеологию превосходства, идеологию уничтожения общечеловеческих ценностей. Но сила, которая противостоит нам сегодня, стала более изощренной. Если, например, план «Барбаросса» Гитлера подразумевал, что на территории Советского Союза останется несколько миллионов граждан, задачей которых будет обслуживать господ, то сейчас им не нужны люди на этой территории. Они поняли, что русские — это плохие рабы, лучше набрать дешевой рабочей силы среди беженцев — в Африке, в Азии — где угодно. Им нужна исключительно наша территория, они хотели бы население России уничтожить целиком, потому что наша страна осталась, наверное, единственной в мире, которая сохранила, можно сказать, человеческий облик, которая противится тому мутному, что несет Запад и западная идеология.

Можно вспомнить обо всех религиях, которые есть на земле, их основа—выработанные и подтвержденные веками общечеловеческие ценности. Они прописаны во всех святых книгах: не укради, не убей, не обмани, почитай отца и мать… А Запад нам говорит, что существуют особые европейские ценности, особые американские ценности — это все от лукавого. Есть только общечеловеческие ценности. И среди этих ценностей — семья, где женщина — хранительница очага, а мужчина — воин, защитник, кормилец, где почитаются старики и у детей есть отец и мать. От этого всего Запад предлагает отказаться, навязывая сатанинские взгляды, сатанинские браки, и это все должно быть здесь, на нашей земле!

И в принципе, если говорить об идеологии войны, о том, за что мы сейчас воюем, одно из больших заблуждений, в том числе больших политиков, по моему убеждению, заключается в том, что России необходима прописанная идеология. Но идеология в России существует испокон веков, идеология русского, российского государства, и это — Справедливость.

Люди когда-нибудь поймут, что справедливость — это идеология всего мира!

Меня воспитывал дед. Он прошёл всю войну. Был лётчиком. Имел 200 боевых вылетов. Его жизненный опыт лёг в основу моего воспитания. Мне было интересно, что он пережил, как пережил, кто его друзья. На каком-то этапе я понял, что являюсь потомком великих людей, которые не только выиграли Великую Отечественную войну, но и остались при этом людьми. В 90-е годы, когда, в моём понимании, наступил период безвременья—не стало одной страны, строилась другая. Я увидел, что то, о чём говорил мне дед, всячески пытаются оболгать, вывернуть наизнанку. Основное, чего добивается Запад, переписывая историю и снося памятники советским солдатам, это приравнивание нас к себе.

Тем самым говоря, что никакого величия в подвиге наших предков нет, что мы являемся такими же мелкими и меркантильными как весь мир. А я знаю тысячи историй людей, которые погибли за родину и сделали это из любви к ней. И то, что происходит сейчас—это становление новой армии, становление новых людей.

В настоящее время в нас просыпается дух победителей — не тех, кто захватывает территорию и убивает из удовольствия, а тех, кто борется за справедливость. Мы всегда ведем войну за Справедливость. И сейчас тоже. Почему, в чем она заключается? Вот были у нас соседи, которые назвали себя украинцами, хотя, если окунуться в историю, это такие же русские люди, у них сложился какой-то свой язык—ну Бог с ним, так им удобно, они так живут. И вот эти люди стали запрещать своим же гражданам говорить на их родном языке, который был удобнее для этих граждан. Это жители Крыма, Донбасса, Луганска.

УМИРАЯ, ОНИ ЗОВУТ МАМУ НА РУССКОМ…

Я впервые оказался на территории ЛНР и ДНР в 2015 году. В 2014 погиб мой товарищ, поисковик, известный в Луганске человек, ветеран Афганистана, который большую часть своей жизни посвятил поиску погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне. Он погиб при обстреле здания администрации, это был первый авиационный налет на Луганск. И я не мог поверить, что наши соседи стали фашистами. Но это действительно так, потому что одни люди стали запрещать другим людям говорить на их языке, и стали убивать мирных жителей, своих граждан, женщин, детей, стариков только за это!

Черная воля руководства Украины начала транслироваться везде. Русский язык просто вывели из состава государственных языков, а потом его просто запретили. Поэтому началось тогда противостояние ЛНР, ДНР против Украины и поэтому началась специальная военная операция.

Я поехал туда, чтобы убедиться в реальности происходящего. Не верил, что фашизм может вернуться. Хотел убедиться, что то, о чём говорят по телевизору, правда. И я увидел это своими глазами. И увидел людей, которые встали защищать свою идентичность, своё право быть русскими, потому что их просто убивали за то, что они русские. С этого времени осознал, что фашизм жив.

Многие могут сказать — что ж такого, говорите на том языке, на каком вам положено. Но ведь язык это не только то, как мы с вами говорим и пишем. Это глубокая культура, отказавшись от которой, ты отказываешься от своей истории. Если запрещены слова — запрещены и понятия, которые они обозначают, вместо них появляется что-то другое. И слово «Победа» тоже запрещено!? При этом в Великой Отечественной войне участвовали миллионы украинцев, они защищали нашу общую Родину, многие погибли, и вычеркнуть их — это несправедливо.

Вот поэтому и началась специальная военная операция.

Что будет, если гипотетически они добьются своего? Да нас с вами не будет! Они уничтожат всех кроме, быть может, совсем маленьких детей, которые еще языка не освоили. Когда начинается любая война — а на Украине ее начали ВСУ обстрелами мирных городов—у тех, кто ее начинает, есть какая-то цель. Какая цель могла быть у ВСУ, когда они начали бомбить Луганск? Хотели заставить всех забыть русский язык? Это нереально.

Если ты силой захватишь территорию—будет сопротивление. Это сопротивление, которое будет продолжать думать по-русски, говорить по-русски. И сейчас не вся Украина думает поукраински. Они, когда умирают, «маму» зовут по-русски. И когда им плохо, во время боев ругаются тоже по-русски. И те, кто начинал эту войну, понимали, что людей, которые несут в себе русское, придется уничтожить.

Я скажу жестокую вещь, но это то, с чем я сталкивался. Если они придут сюда — они будут вешать всех. Вешать на столбах… Мы же знаем из истории, что самыми кровавыми палачами в годы Великой Отечественной войны были как раз бандеровцы. Они придумывали такие пытки и казни, которые не могли придумать матерые эсэсовцы. Знаменитая фотография времен Волынской резни, когда дети колючей проволокой привязаны к дереву…— это же не немцы делали, и не немцы это придумали. Это придумал изощренный мозг этих вот людей, которые возомнили себя сверхчеловеками — мельниковцы, бандеровцы, УНА-УНСО, УПА.

И в 2014 году у неонацистов была цель — занять Донецк и Луганск. И что бы там было? Они бы делали то же самое.

«ЧТОБЫ ОНИ НЕ ВИДЕЛИ ТОГО, ЧТО ВИЖУ Я…»

Многие в России стараются не задумываться, не замечать специальную военную операцию — они продолжают жить, как жили. Возможно, это правильно со стороны политики государства, но такой подход требует объяснения. И одно из лучших объяснений я услышал от молодого солдата.

Вообще-то я и сам не мог понять, как это — уезжаешь оттуда, пересекаешь ленту и попадаешь в абсолютно мирную страну, которая гуляет, ездит на курорты, живет, не задумываясь. Наверное, жить не задумываясь — это неправильно. А почему так — объяснил мне солдат, который побывал в своем первом отпуске. Я возвращался тогда из командировки, он попросил довезти до Москвы.

Приезжаем в Москву —все абсолютно мирно. Знают ли здесь, что там происходит? Конечно, знают, но… Пока мы ехали в аэропорт—он всю дорогу молчал. И когда я уже провожал его в самолет, он говорит — я понимаю, почему так. Я спрашиваю — почему, потому что и сам не могу понять. А он отвечает — потому что я сам взял в руки оружие и пошел на войну, чтобы они не видели того, что вижу я.

Такое вот объяснение ситуации он нашел! Такая вот психология молодого парня, который осознанно пошел на фронт для того, чтобы его семья, его дети, его близкие не ощутили того, что ощутил он.

А что ощутят украинцы, когда они вернутся домой? Безусловно, это все закончится нашей победой. И вот здесь нам надо открыть книгу «На западном фронте без перемен» Ремарка, и прочитать, что ощутили побежденные, названные писателем «потерянным поколением». Когда наш солдат возвращается с фронта, его встречает жена, семья, близкие друзья…В их жизни ничего не изменилось, кроме великой радости, что он пришел с войны. Как было мирное небо над головой — так оно и есть. Как работали магазины и кинотеатры — так и работают. Он может в первый же час своего возвращения взять детей за руки и пойти с ними в парк, в кино.

И он психологически вернется с войны быстрее. Что ждет украинцев? Разрушенные города? Ту идею, которую ему вбивали в голову, но которой на самом деле нет? Комендатура, куда его поставят на учет, потому что он воевал? И ему придется с этим жить, и ему придется осознать, что он воевал ни за что, что его товарищи гибли ни за что, что все говорят по-русски, хотя он воевал за то, чтобы по-русски не говорили… И вот эта пустота и есть самое страшное для солдата и для семьи этого солдата…

МЫ ВСЕ ЖИВЕМ ЗА ТОГО ПАРНЯ

В нашей стране, если мы говорим о мирных людях, каждый должен понимать свой долг. Для меня самое главное, что изменилось 24 февраля 2022 года — я стал понимать, что каждая минута моей жизни оплачена чьей-то жизнью. Мы с вами сейчас говорим — а  где-то
погибают люди. Они погибают за то, что мы с вами должны сделать что-то полезное на этой земле. Единственное, что они могут сделать вот прямо сейчас для страны — умереть за нее, а дальше — уже наше с вами.

В свое время, занимаясь поисковыми работами, я находил останки солдат, и, глядя на яму, думал — кто эти люди? Кем они могли стать? Это в основном были молодые люди, 18–20-летние пацаны. Мы потеряли 27 миллионов человек. Представьте, если бы они все остались жить. Население нашей страны, наверное, сейчас было бы под миллиард, потому что у них были бы дети, у детей — свои дети…

Ведь это были наиболее активные люди, которые по большей части добровольно пошли на фронт. Если бы они остались живы—они бы не лежали на диване, они бы работали, учились, строили страну! Мы бы сейчас летали на Марс, а все остальные боялись бы даже посмотреть в сторону России. Мы потеряли этих людей, и единственное, что они смогли — они смогли отдать свои жизни за нашу жизнь. Как те, кто называет себя украинцами, смогли от этой мысли отказаться, от понимания этого подвига — я не знаю. Каждый, живущий сейчас в России, должен понимать, что он живет, как в той песне — за себя и за того парня.

Прожить бессмысленно и бесполезно — это значит его предать. Я не призываю бежать к памятникам и плакать. Время лечит даже родственников. Боль уходит. Но осознание того, что тебе подарили право жить, должно быть у каждого. Если оно появится у большей части населения — ну, тогда мы будем жить в прекрасной стране.

На спецоперации я понял, что означает выражение «война — дело молодых». Это действительно так. Во-первых, с физиологической точки зрения молодой человек физически готов к войне. Он лучше выносит нагрузки, быстрее перестраивается, молодой мозг легче адаптируется к изменившимся условиям. Человеку в возрасте все это сложнее. Однажды, еще до курских событий, мне довелось посетить подразделение, которое находилось на нашей территории, но у границы. Там были призывники, срочники. Я до этого видел людей более старшего возраста, которые уже подустали, и честно сказать, думал, что уж тут вообще непонятно что творится. Молодые оказались на переднем крае, попали под обстрелы, в общем, тяготы войны уже испытали. А когда я встретился с ними — эти ребята буквально подняли мой моральный дух, потому что я увидел, что они в полном порядке. И когда я спросил, за что воюем — они почти хором ответили: за новую Россию.

А что такое новая Россия? Новая Россия—это люди труда, люди действия, люди чести. И основной вопрос от них был — почему их не пускают вперед, в зону СВО (по закону солдат срочной службы не могли туда пустить). Потом многие заключили контракт, пошли на передовую. Ко мне часто обращаются молодые люди и девушки за советом — а может, мне пойти на фронт? Безусловно, если ты считаешь, что здесь свои возможности исчерпал и у тебя к тому же есть необходимая подготовка, ничто не мешает это сделать.

Бывая в действующих подразделениях, на линии соприкосновения, я сначала пытался вести с бойцами пропагандистские беседы, потом понял, что надо говорить о доме. Потому что это самая сильная мотивация для солдата, чтобы воевать — и чтобы вернуться.

Для меня есть еще одна сложная тема — женщины на войне. В том числе наша землячка, женщина из Соснового Бора, которая принимала участие в спецоперации, награждена государственной наградой (От редакции. За героизм, проявленный в условиях боевых действий, медалью «За Отвагу» награждена старший сержант Анастасия С., кинолог спецподразделения Росгвардии. До начала спецоперации Анастасия обеспечивала безопасность Ленинградской АЭС). Есть и моя ученица, которая ушла в Вооруженные Силы, уже два года она на войне. И это — одна из причин, которая не позволяет мне оттуда уехать. Пока она там — я уехать не могу.

К слову сказать, на войне есть не только смерти, там есть место и нормальной жизни, даже любви. Вот моя ученица нашла на войне свою судьбу, вышла замуж — за парня, который был ранен, стал инвалидом, лишился глаза. Она все это осознает, но — любит, и это здорово!

ВОЙНА УЧИТ ЖИТЬ ПО-ДРУГОМУ

По должности я являюсь спецпредставителем губернатора по взаимодействию с воинскими частями в зоне СВО. Какая у него функция? Самый сложный момент был — частичная мобилизация, когда часть наших мобилизованных оказались в зоне спецоперации. Тогда многим нужна была поддержка — случалось, что связи с домом нет, матери и жены в панике, бойцы переживают…

Сейчас этот вопрос решен полностью. Создан фонд «Ленинградский рубеж». С помощью волонтеров, предприятий, населения он организует дополнительное снабжение солдат, которые воюют за нашу победу. Им доставляют продукты, оборудование, теплые вещи, газеты, детские поделки и письма.

Мы занимались созданием эвакопунктов, куда доставляют раненых с поля боя. Это закрытое безопасное место, где в приемлемых санитарных условиях оказывают первую помощь и в зависимости от ранения перенаправляют туда, куда необходимо. Создали стоматологический кабинет—а поначалу было так, что солдат с зубной болью уходил за ленту и пропадал как минимум на две недели. Сейчас он находится в строю. Потом мы реализовали еще один проект—передвижную очистную станцию. Природа этой части Украины летом достаточно активна, там жарко, источников питьевой воды практически нет. По указанию Александра Юрьевича Дрозденко была создана передвижная очистная станция, которая из любого водоема берет воду и выдает питьевую.

И таких проектов много, перечислять все не стоит.

Война сейчас другая, об этом говорят и те, кто прошел Афганистан и кавказские войны. Впервые со времен Великой Отечественной войны мы воюем с государством. Раньше — в Афганистане, Сирии, Чечне — мы воевали с бандитами, у которых не было союзников в виде нескольких крупнейших экономик мира. Украине дают все, вплоть до людских ресурсов. Если бы мы воевали с одной Украиной, мы победили бы еще в 2022 году, это подтвердит любой аналитик, знающий состояние ресурсов и всего остального. Сейчас мы фактически воюем с ведущими экономиками мира, и об этом должны задуматься все.

Те обоснованные ограничения, которые объявлены, в виде сокращения финансирования на шумные праздники — небольшая цена, чтобы хоть на день приблизить победу. Важнее задачи у нас нет!

И в своей общественной работе я придерживаюсь тех же позиций. Депутатом ЗакС избрали меня от Сертолово, а это — город военных, так что моя деятельность так или иначе связана с армией, с нуждами военных, со спецоперацией. Но приходится решать и другие, абсолютно бытовые вопросы — благоустройство, устройство в детский сад, уборка улиц и многие другие. Но честно скажу — даже в таких мирных вопросах порой приходится бороться — с инерционностью коммунальных служб и чиновников, с одной стороны, и настроением иждивенчества—с другой. Скажите, что стоит здоровому мужику разгрести снег у своего подъезда — десять минут упражнений с лопатой на свежем воздухе! А он идет к депутату жаловаться на женщину-дворника…

Видимо, я что-то не так понимаю? Война учит видеть многие проблемы по-другому. И по-другому относиться к тем, кто рядом, кому нужно помочь, кого можно защитить. Здесь и Сейчас. Пока все живы…

Публикацию подготовили Нина КАРМАЛИТОВА, Ирина ПОЛЯКОВА
Фото «ТЕРА-студии» и из архива
С. Мачинского